Наука тишины

У мальчика чесалось за ушами от нежности, хотя мама говорила, что их просто надо чаще мыть – да, да, вот этой самой водой, и намыливать. Мама всегда знала, как правильно.

У мальчика была шумная жизнь – он тарахтел и жужжал, кричал «Йо-хо-хо!» и «Руки вверх!», и «Сдавайся, подлый предатель!», а когда он был пикирующим бомбардировщиком, слюдяные висюльки на люстре звенели, и мама зажимала пальцами виски – там у нее жила какая-то мигрень, которую нельзя было беспокоить. Мама говорила – "Тише, ну тише". И огромную вечность было тихо – целых шесть минут, а потом – «тыдым-тыдым-тыдым» – мальчику приходилось отстреливаться от вислоухого монстра, подкравшегося из-за двери на ядовитых липучих ножках.– «Ради Бога, тише!» – опять говорила мама.
Кто такая «Радибога»? - думал мальчик, - Вдруг она опасная.

В саду, куда мальчика мама отводила каждое утро – нельзя было прыгать в лужи и на хвосты голубей – хотя это были вовсе не голуби, а другое, – ковырять в носу и рыдать от невозможного горя колючей помпонистой шапки, – в саду у всех больших тоже, наверное, была мигрень. Они морщились и кричали – «Тихо, тихо, ну-ка тишина!» и шлёпали в тарелки овсянку – она делала такой плюх и так шевелила мокрой спиной, что мальчик сразу понимал – она живая, а живое мальчик не ел.

Звуки накапливались в животе мальчика – одна девочка в тихий час послушала тёплым ухом и сказала – «Ого!» их было так много, что мальчику иногда казалось – он просто лопнет, и вот это будет такой бабах, что в тихом океане все киты подскочат до неба.
А дома мама снова закрывала глаза, закрывала уши и говорила – «Я тебя последний раз прошу, посиди тихо!» тише, повторял себе мальчик, тише, и отступал в комнату, уводя армию на цыпочках, но какая-нибудь пушка всё равно плевалась напоследок – «бу-бум!» – и мальчик замирал на одной ноге, как цапля в сползшем носке.

Потом он, знаешь, вырос конечно, женился даже. Я его встретила недавно, за неделю перед «этим», он меня узнал, отвёл в сторону и говорит – «Хочешь снова послушать?» но неудобно же посреди улицы лезть своим ухом к животу чужого человека. Я сказала – «Не надо». Ну и всё. А потом – «это». Я в газете прочитала – «Таинственное исчезновение из служебного кабинета», ещё в новостях показали – секретарша рыдает, ФСБ какое-то стоит с каменными лицами, скорая воет. Так и не нашли...

Мальчик подтянул носок, поправил галстук и выключил телефон. Вокруг было пёстренько от людей и сквозь него уже три раза прошли, и разворошили бумаги на столе, и пахло валокордином. Но мальчика это уже не касалось. Он наконец научился сидеть тихо...

© Юка Лещенко. (2009)